ELLE GIRL: Слушай, я посмотрела, что тут в Берлине творится в связи с твоим приездом… Чума и буря! Когда ты шел по красной дорожке на премьеру Cherrybomb, девушки визжали – потом мне сказали, что это фанатки из Америки, которые специально прилетели в Германию, чтобы увидеть тебя… Ты-то сам как к этому относишься?

Руперт: Мне все эти крики и визги до сих пор кажутся чем-то странным. Хотя, наверное, надо было бы уже привыкнуть. Я подозреваю, что визжат не по моему поводу, а по поводу Рона Уизли. И у меня был шанс это проверить: когда вышел первый «Поттер», ни у моего брата, ни у сестер (а их целых три!)
отношение ко мне не изменилось, восторгов в мой адрес не прибавилось. Зато Роном даже они восхищаются – его преданностью дружбе, тем, что он всегда преодолевает страх, тем, какой он смешной.
А потом, меня здорово «заземлили» в школе. Я вернулся после «Узника Азкабана» и понял, что прилично отстал от школьной программы. Но никто из учителей не собирался входить в мое положение. Меня даже отстранили на время от занятий – чтобы я сначала нагнал одноклассников.

ELLE GIRL: Получилось так, что ты рос вместе со своим Роном. Он и «Поттериана» как-то влияли на тебя настоящего?

Руперт: Мой отец шутит: у нашего Рупа самый широкоформатный альбом детских фоток! И он прав: эти фильмы – как семейный альбом,
в них сохранилась большая часть моего детства. Отличное было время! Конечно, нас кое в чем ограничивали. Продюсеры запрещали нам менять прически, о пирсинге и татуировках даже и говорить не приходится… Зато теперь мне смешно
и как-то странновато смотреть наши первые фильмы – мы ведь выросли, изменились. И не только внешне.

ELLE GIRL: Да и роли твои изменились тоже! Взять «Уроки вождения» или Cherrybomb. В первом фильме у тебя – поцелуй, а во втором – и вовсе сцена с «обнаженкой». Сложно было играть в таких эпизодах после «Поттера»?

Руперт: Очень. Но не из-за «Поттера», а объективно сложно. В «Уроках» у меня роль стеснительного мальчишки, который пытается ускользнуть от материнского давления. И первый поцелуй для него очень важен – как первый независимый поступок. Для меня эта сцена была сложной из-за важности для героя, а еще – из-за ее интимности. А тут вокруг вся съемочная группа! Атмосфера не располагала… А мне так хотелось играть по-настоящему! Ведь «Уроки» – не блокбастер, не грандиозный проект, никаких суперспецэффектов, только актеры, только реальность. Про живых людей. Но во второй раз было уже легче. Cherrybomb – почти триллер, там двое парней попадают в серьезную переделку из-за девушки, в которую влюблены. И жанр там важнее актера. Но вот сделать то, что сделал Дэн Редклифф в спектакле Equus, у меня пока точно кишка тонка. Дэн играет 10 минут полностью обнаженным. И это на сцене,
в театре! По-моему, чистая отвага!

ELLE GIRL: А говорят, в фильме «Гарри Поттер и Дары Смерти», который выйдет только в 2010 году, у тебя будет сцена поцелуя с Гермионой…

Руперт: (Да ужас вообще! У нас с Эммой (Эмма Уотсон, исполнительница роли Гермионы. – Ред.) общее детство, мы знаем друг друга сто лет… Я правда очень боюсь этой сцены. Принесу на съемки кучу кроссвордов, чтобы отвлекать себя и Эмму между дублями и хоть как-то снимать напряжение.

ELLE GIRL: Твоя худшая привычка?

Руперт: Смех без причины. И крайне не к месту. Он постоянно одолевал меня на съемках «Поттера». Хихикаю, и все. Даже во время серьезных драматических сцен не мог остановиться.

ELLE GIRL: Дурные сны видишь?

Руперт: Вообще-то я снов не помню. Сплю как убитый. Но тут недавно мне приснился кошмар. В нем одна из моих сестер превратилась в ложку. Это у нее была такая страшная болезнь. Мы – во сне – возили ее в больницу… Знаете,

я действительно испугался. Хотя, на взгляд бодрствующего, все это абсурдно и смешно… Как посмотреть. Наверное, и в жизни дурное, если его пережить, может показаться в чем-то смешным.